Penumbra

Наверное, всем интересно, как могло бы выглядеть интервью с Марией, которое взяла у неё наша партийная Заррраза. По крайней мере, я на это надеюсь. Предоставляю возможность вам его прочитать.

Вивьен МакКонахел: Мария, спасибо, что согласилась дать это интервью.

Мария Меркуриал: Всегда пожалуйста.

Вивьен: Мария, ты появилась из ниоткуда около года назад с потрясающими мелодиями и песнями, слова которых проникают в самую душу. И все это время ты остаёшься загадкой для своих фанатов. Что ты можешь рассказать нам о себе?

Мария: Самые важные вещи, которые каждый должен знать обо мне, содержатся в моей музыке. Где я была, на хрен не важно. Где я буду — это всё о чём ты, или кто-то ещё, должен знать или имеет долбаное право спросить. Тебе понятно о чём я говорю, подруга?

Вивьен: Вау, расслабься, Мария! Не вопрос! Если ты хочешь, чтобы прошлое умерло и истлело, пусть будет так, как ты хочешь.

Мария: Я хочу, чтобы оно было похоронено в безымянной могиле.

Вивьен: Хорошо… о’кей, о чем мы говорили? Большая часть твоей музыки рубит сплеча и не стесняется в выражениях. Даже баллады, такие как “Who Weeps for the Children” или “Shadow Storm” обличают корпорации, а песни типа “Take It To Mister” чертовски близки к призыву к революции. Что ты можешь сказать об этом?

Мария: Еще как, чёрт возьми,  верно! Слишком много лет корпы внушали это тебе, мне, “маленьким людям”. До них это делали головорезы правительства, или владелец грёбаного манора, или любая другая куча слизи, которая обладала достаточной силой, чтобы заставить народ думать, что она — их босс. “Take It To Mister” говорит Мистеру Корпу, или Мистеру Боссу, или Мистеру “Я-представляю-правительство-и-здесь-чтобы-помочь”, или любым другим Мистерам, втаптывающим людей в землю, что мы больше не будем терпеть это дерьмо. Когда я написала “Who Weeps?”, то думала, что всё это просто печально. Когда я написала “Take It To Mister”, я хотела, чтобы дорвавшиеся до власти ублюдки заплатили за свои преступления.

Вивьен: На тебя когда-нибудь оказывалось давление из-за такого содержания твоих песен?

Мария: Да, иногда я испытываю давление. Мои концерты периодически пикетируются организациями, за фасадом которых скрываются корпорации. Однако, разве могут подобные вещи остановить человека, у которого есть совесть? Я принимаю это как часть платы за то, чтобы делать музыку, которую я должна делать. И это, возможно, знак, что я одержала маленькую победу над этими людьми, хотя бы слегка заставив их бояться меня и моей музыки.

Вивьен: Тебя называют женщиной со многими голосами. Это из-за того, как ты меняешься иногда от песни к песне…

Мария: Я не хочу обсуждать это. Каждая моя песня отличается от остальных, и иногда я сама должна стать музыкой — печальной или гневной, разрушительной или спокойной.Что касается моей личной жизни, как я уже сказала…

Вивьен: Никаких обид! Ты — одна из немногих артистов, выступающих почти исключительно соло в наши дни. Всё в шоу работает через твой синтлинк. Никакой другой поддержки, никаких других контроллеров.

Мария: Прямо скажем, что иногда я выступаю не одна. Но, действительно, мне кажется, что синтликинг моих выступлений подходит для меня больше, чем выступление в составе группы. Я могу выразить музыку по-своему. Несомненно, это тщеславие, но если я заставлю звук петь — это моя собственная победа, если же меня постигнет неудача, то я смогу обвинять только себя, а не других.

Вивьен: С полгода назад ты участвовала в акустическом джеме Картрайта в Пенумбре, но на концертах ты всегда используешь синтлинк.

Мария: Да, гитара… это как моя собственная игрушка. Я не уверена, что смогу поделиться ей с кем-то ещё. Это очень лично, по крайней мере, для моих концертов. Уоррен был так мил. Он услышал, как я играю вечером у меня дома, где мы отрывались после очередного гига, и ему безумно понравилось. Я была очень смущена этим. Уоррен Картрайт может заставить тебя плакать или танцевать, или всё что угодно, когда он играет, но ему понравилось, как играю я. Так что, когда он позвонил, чтобы пригласить меня сделать сет без синтлинков, без усилителей, только акустика, старомодные “гранаты” и всё такое, когда он сказал, кто будет принимать в этом участие, я подумала, о’кей, это — семья, друзья и согласилась.

Вивьен:  Но ты не будешь использовать акустику в своих собственных гигах?

Мария: Я подумываю о страте. А с акустикой мне было бы страшно.

Вивьен: Я не думаю, что что-нибудь может по-настоящему испугать тебя.

Мария: О-о,.. это мило, но многие вещи могут.