Penumbra

— Не тот слеп, кто не может видеть, а лишь тот, кто не хочет. История человечества – это история слепоты, и я раскрою глаза людям… но принесёт ли это добро им? И принесёт ли это добро мне самому?

— Дункельзан, из передачи “Дракон говорит”, 2050

— Ум того, кто не спешит делать добро, находится во зле.

— Будда Шакьямуни, ок. 500 г. до н.э.

Стоун проснулся от крика, и только через несколько секунд понял, что кричал он сам. Постель была вся скомкана, запах пота плавал в небольшой комнате. Дождь противными каплями лип к стеклу, ночь превратилась в серую мглу, и вместе с ними в жизнь Стоуна стучались тени прошлого.

Перед глазами вставала череда ярких картин, которые он никак не мог забыть. Кошмары снились уже третью ночь подряд — с того времени, как они все вместе вернулись в Сиэтл. Только алкоголь помогал хоть как-то убирать этот постоянно повторяющийся ужас. Стоун бросил взгляд на столик — он был завален бутылками из под виски и рома. Рука нащупала небритый с неделю подбородок.

Небритый. Полупьяный. С диким взглядом. Боже, что сказала бы Вивьен, если бы увидела в таком виде?! А Энджи?

…Стоун  невесело засмеялся — смешок в пустой комнате прозвучал совсем уж дико — и пошёл в ванную.

И там, на холодном кафеле, глядя в зеркало, он увидел вновь череду картин, и каждая била наотмашь прямо в сердце.

♦ ♦ ♦

— Вам не стоит туда ехать, сэр. — карие глаза полицейского были холодны, как никогда.

— Но почему? Офицер, в чём собственно дело? — спросил Стоун.

Сержант прикоснулся к своей шляпе, развернулся на 180 градусов и ушёл.

♦ ♦ ♦

— Зачем ты приехал?! Убирайся немедленно! — Учитель был взбешен.

— Но я… я могу помочь! Я сильный, я справлюсь! Со мной мои друзья, они из Сиэтла…

— Ты привёл ещё и друзей?! Великий дух, ты погубишь и их, и себя, и Апони! Беги! Беги прочь, немедленно!!! И уводи их скорей отсюда, несчастный!

♦ ♦ ♦

— Мы можем быть сильнее. Ты станешь сильнее. Слышишь, Стоун?! Ты приехал ко мне, верно? Я знала, знала что так и будет! — глаза Апони сверкали, как два зелёных изумруда.

— Но подожди. Подожди, это слишком неожиданно… я не…

— Всё дело в них. В этих бабах. Наверняка, ты ними связался. С двумя, да, сразу с двумя? – и глаза её потемнели, а на лице отразился ничем не сдерживаемый гнев.

— Нет. Ты ничего не…

— Я всё поняла. Всё. Это ты ничего не понимаешь.

♦ ♦ ♦

Вивьен лежала на жёсткой кровати, укрывшись пончо, и спала. Стоун старался не смотреть на неё, чтобы не разбудить — она была избита, Апони запросто могла её убить… И всё таки краем глаза он видел её волосы, как они светились на фоне лучика солнца сквозь решётку местной тюрьмы. Лучи делали её похожей на маленького ангела, и Стоуну вдруг очень очень захотелось коснуться Вивьен, он даже приподнялся с кровати, но потом вернулся обратно. Часы напротив показывали восемь утра — и вскоре раздался рёв машины, и вслед за этим помощник шерифа, смешно дёрнувшись, с глухим стуком положил голову на стол.

“Энджи” — подумал Стоун, и ухмыльнулся. Что-то они поздновато. Лучик солнца сполз на лицо Вивьен, и она заморгала глазами.

— Доброе утро! — сказал Стоун. В этот момент дверь в офис шерифа распахнулась, и туда влетел Спиди.

— Наши друзья пришли за нами. Ты проснулась вовремя! — сказал Стоун, и Вивьен улыбнулась.

♦ ♦ ♦

Кратер был серый, безжизненный, с острыми обломками камней и осыпающимися склонами. Он чуть было не потерял равновесие, но чудом остался на ногах, и буквально слетел вниз. Апони стояла вся в ореоле солнечного света, который ещё достигал низа кратера. Она была такой красивой — хищница, совсем не похожая на ту, которую он когда-то знал. Мысль, что она сильнее его, что он просто не сможет биться с ней на равных, была где-то глубоко-глубоко. Она была готова убивать, он читал это в её глазах, а он – нет. Он не был готов.

А потом была боль.

И он видел угасающим взглядом, как на победительницу Апони вдруг слетело длинное гибкое тело Вэметина, как несколько ударов лапой превратили её сильное, красивое тело в обрывки материи, а голова… последнее, что он увидел — и первое, что увидел вновь, когда очнулся — это глаза, зелёные, безжизненные, удивлённые, и струйка крови из носа. Она будто что-то хотела сказать, что-то сказать ему лично, но никак не могла. И теперь уже никогда не сможет.

Он заваливал её камнями, с остальными, а внутри были только эти глаза.

♦ ♦ ♦

— Может, всё-таки переговоры? — закричал Джереми. Люди, среди которых Стоун увидел несколько своих друзей из деревни, подняли ружья, и ответили дружным залпом.

Оставались ли они людьми? Были ли они теми, кого он знал? Что осталось ещё человеческого в этих лицах, которые хотели только одного — жрать, жрать! Вкусное, человеческое мясо. И они шли вперёд, и был звон битого стекла, и рикошет пуль, и грохот автоматных очередей пополам со свистом страшного кнута Энджи, разрубающего всё — и плоть, и стену… Крики умирающих, боль от избитого тела, и в этот самый миг Стоун чувствовал себя единым с теми, кто так отчаянно и вместе с тем хладнокровно отбивался от впятеро большего числа противников. Они лезли внутрь, и ничего уже человеческого не было в их лицах.

Запах пороха. Запах крови. Запах металла.

♦ ♦ ♦

Он взбирался к пещере. И сейчас, в эту минуту, он был окончательно готов убивать. И через несколько секунд доказал это Твари. Это чувство не отпускало его до тех пор, пока он в который уже по счёту раз не опустил нож в самое сердце чудовища, что было в центре всего этого безумия, как паук в паутине.

А потом он почувствовал Апони. В последний раз. Она коснулась его и осталась с ним навсегда. Она протянула к нему руку… и сумела сказать то, что не смогла тогда, в кратере. И ушла, улыбаясь. А рядом шёл, улыбаясь, Учитель. И все они, все те, кто был внутри Твари, и те, кто погиб по её вине, уходили свободные, смеясь.

♦ ♦ ♦

…Стоун смотрел на остатки зеркала — он не помнил, как он разбил его. Там, в глубине, на него смотрела Апони, а потом вдруг показалась кошачья физиономия Вэметина, подмигнула ему, и ушла вдаль, в горы.

Медленно, словно во сне, Стоун открыл кран, вынул мелкие осколки из кулака, и начал бриться.